Архив за месяц: Сентябрь 2019

7 апреля

За что, блин, русские националисты убивают негров? Ведь если и есть самый близкий русским по менталитету народ, то только африканские чернокожие – такие же распиздяи, похуисты и последние на планете носители иррационального мироощущения. Русских уже ненавидят все, даже братья славяне. И только африканские негры нас еще любят – в первую очередь за родство душ. Видимо, каким-то провокаторам необходимо, чтобы нас возненавидели последние друзья. К тому же негры вообще не представляют никакой угрозы для демографической ситуации в России. На месте патриотов я бы все сделал для того, чтобы срочно создать некий интернационал распиздяев – в противовес идеологам наживы и чистогана, которые сейчас уничтожают последние остатки русского духа. И состоял бы такой интернационал прежде всего из русских и негров.

А на месте так называемых евразийцев я бы не с мусульманами братался, которые русских за людей не считают, а направил бы волевой импульс не на восток, а на юг, в Африку, в ее эпицентр, к экватору. В результате на метафизическом горизонте могли бы появиться очертания континента под названием Русская Африка. Представляете, какие могли бы открыться захватывающие перспективы. Континентальный иррационализм такого градуса оказался бы не по зубам никаким атлантистам.

Разговаривал с известным экономистом. Он сказал, что никаких финансовых потрясений в ближайшие 10-15 лет у нас не ожидается. Причин для дефолта нет, с ГКО все в порядке, цены на нефть уже не понизятся до конца света и будут только расти. Словом, впереди – тишь, гладь и божья благодать. С проблемой 2008 года тоже как-нибудь разберутся – ведь оппозиции тоже нет. Я его спросил, почему тогда в воздухе пахнет грозой. Или предчувствия и интуиция меня обманывают? Он ответил, что нет, не обманывают, все равно что-то да произойдет. Но что именно – мой собеседник не знает.

Тогда я понял, откуда надо ждать катастроф и катаклизмов. Вот именно оттуда – из-за того, что ничего не произойдет. Народ в конце концов просто озвереет в ожидании чего-то, что должно произойти, но не происходит. У всех поедет крыша и тогда-то и случится долгожданное страшное.

14 апреля

Там, где нет меня, бездонным людям делать нечего – разве что испытывать смертельную тоску по живому человеческому общению с монстрами.

Будь насторожен ко всем, кто не щебечет, не флиртует, не восторгается и не влюбляется во всех подряд, кто носит все блеклое, кто не улыбчив, не наивен, не простодушен и не легкомыслен.

15 апреля

Самая ключевая на сегодня проблема – возможно ли в принципе вырваться из беличьего колеса, в которое угодили сегодня все мы, пленники и заложники общества потребления (я, например, уверен, что невозможно, но хочется просто побалагурить). Вчера обедал с коллегой в японском ресторане. Столики там расположены совсем близко. Я махнул пивка и стал рассуждать о ситуации, при которой впервые в истории окружающему нас количеству не суждено перейти в качество. То есть мы переживаем принципиальную революцию в классической диалектике. За соседним столиком сидела продвинутая девушка лет двадцати пяти. Вдруг она сама вмешалась в мой монолог, сказав, что я интересно рассуждаю, но лично ее устраивает именно тот круговорот разнообразия, в который нас всех погрузили, и она ни за что не согласится с ситуацией, при которой чего-то будет меньше, даже если то, что останется, станет в миллион раз качественнее. Я ей мило дал понять, что она пропагандирует принцип «пусть говна, но побольше». На что она нисколько не обиделась и сказала, что я рассуждаю как ее родители, которые выросли при дефиците и поэтому мыслят отстойными категориями. Мол, вы, старшее поколение, безнадежно ужалены дефицитом и оправдываете себя мечтами о каком-то там никому не нужном «качестве».

– Чем больше будет вещей, чем дешевле и доступнее они будут и чем быстрее мы будем их менять, – сказала она, – тем разнообразнее и интереснее будет жизнь, у людей совсем не останется места для скуки. Я лично мечтаю о том времени, когда вообще все на свете станет одноразовым.

Я открыл рот, чтобы ей что-то возразить, но тут мой коллега встал и сказал ей, что если Дуда сейчас заведется, то его не остановишь, а нам надо работать. Я мысленно с ним согласился, вздохнул, залпом допил пиво и тепло попрощался с продвинутой девушкой.

Поскольку моя жизнь по иронии судьбы снова закрутилась вокруг газетных СМИ, я с каждым днем наглядно убеждаюсь, как страна сама себя загоняет в ловушку в виде того самого беличьего колеса, о котором шла речь ниже. Например, шеф дает мне (конечно же, чисто гипотетическому «мне») задание – увеличить тираж издания. Главное – не принимать его слова и намерения всерьез. Потому что на самом деле он ничего менять не собирается, все его устраивает, просто он считает (ему внушили), что на то он и шеф, чтобы время от времени спускать подчиненным такие «установки». Дальше все происходит в рамках раз и навсегда установленного ритуала. Я делаю вид, что воодушевлен его просьбой и предлагаю рискнуть – в смысле предпринять нечто нестандартное, даже запредельное, что наверняка не сработает, а может (чем черт не шутит), и сработает.

Он (в ответ):

– Прям, разбежался. Тебе только дай волю – ты все готов поменять. А у нас, между прочим, сформировался свой круг читателей, которые привыкли к нашему формату. И если мы что-то изменим, наша аудитория нас не поймет. В результате мы и старых читателей потеряем, и новых не приобретем.

То есть опять же как бы все изменить, ничего не меняя. Если честно, то против такого ломового аргумента приема нет. И «диалог» быстро иссякает.

Но ведь трагедия в том, что никто из хозяев бумажных СМИ (беру СМИ просто в качестве примера, характеризующего общероссийскую ситуацию) реально ничего не хочет менять. И панически боится любых перемен. Всех устраивает универсальная испытанная схема производства газеты, которой все придерживаются. Она представляет собой замкнутый круг, который в общих чертах сводится к следующему.

1. Вякать и вообще произносить какие-то слова на страницах общенационального издания имеют право только те персонажи, которые прописаны на первом и втором телеканалах.

2. Если газета не общенациональная, а, скажем, городская, то можно расширить круг допущенных на ее полосы до третьего, четвертого и далее каналов.

3. Те, чьи рожи не появляются в ящике хотя бы раз в неделю, вообще не представляют никакого интереса – ни для читателя (якобы), ни для хозяина издания.

4. На любые предложения хотя бы немного расширить круг допущенных на страницы газеты мыслящих людей шеф начинает возмущаться: «Кто они такие? Кто их знает? Кому они интересны?»

В результате такого замкнутого круга получается полный застой, отстой и падение тиражей. Потому что те, кто прописан на телевидении, ничего нового и неожиданного ни при какой погоде не скажут – подавляющему большинству просто нечего сказать из-за хронической зомбированности. Остальные боятся сболтнуть лишнее. В конце концов у читателя создается впечатление, что он живет в стране таких же как он сам дебилов и придурков. Что, собственно, не так уж плохо в тактическом отношении, но смертельно опасно в стратегическом.

Я хочу спросить каждого пассажира поезда, часто ли он видит новые пейзажи за окном? И видел ли он их когда-нибудь? Я хочу спросить каждого пассажира авиалайнера, часто ли он видит новые облака в иллюминаторе? И видел ли он их хоть один раз? Я хочу спросить каждого моряка, видел ли он новые моря и океаны кроме тех, которые обозначены на географических картах? Я хочу спросить каждого космонавта, видел ли он новое небо, новую Луну, новое Солнце и новую Землю? Я хочу спросить мальчишек и девчонок, путешествующих по постелям друг друга, встречали ли они хотя бы раз кого-то, кто бы принципиально отличался от них самих?