На состоявшейся на днях оче­редной пресс-конференции в Музее личных коллекций дирек­тор Музея изобразительных ис­кусств имени Пушкина г-жа Ан­тонова в присутствии предста­вителей ведущих периодических изданий, а также телевидения и радио в течение двадцати минут выражала возмущение по поводу публикаций «М-Э» на темы куль­туры. Особое негодование «пер­вой музейной леди государства» вызвала заметка, опубликованная в № 32 по случаю открытия вы­ставки парижского художника и нашего соотечественника Юрия Купера, в которой обозреватель позволил себе смелость порассуждать о явном сходстве твор­ческих почерков двух авторов (тем более что оба из России и оба парижане) – упомянутого г-на Купера и Бориса Заборова.

Возмущенная г-жа Антонова дословно заявила, что «сравни­вать Купера и Заборова – все равно что сравнивать Рафаэля и Микеланджело». Что ж, эксперту столь высокого полета, как говорится, виднее, хотя у присутство­вавших в зале известных художественных критиков столь сме­лая параллель вызвала замешательство, выразившееся в снис­ходительных улыбках и насмеш­ливом переглядывании.

Поговаривают, что никогда прежде не осмеливавшиеся даже мечтать о столь высокой оценке их более чем скромных заслуг на живописном поприще, да к тому же высказанной почти что на го­сударственном уровне, г-да Ку­пер и Заборов после сравнения их с ведущими мастерами Воз­рождения намерены до конца своих дней безмятежно почивать на лаврах.

«Мегаполис-Экспресс» №38 от 27 сентября 1995 года

Г-жа Рюрикова с помощью своей галереи «Дом Нащо­кина» предприняла очеред­ное героическое усилие в «промоушине» художника Миха­ила Шемякина на российский артрынок, выставив с десяток его скульптур и около двадцати бронзовых барельефов. Журна­листы, приглашенные на фуршет по поводу вернисажа, увидели запечатленные в металле до боли знакомые по шемякинским холс­там и литографиям формы, темы и персонажи. Словом, ничем но­вым и неожиданным автор не удивил – разве что «дороговиз­ной» изделий (несколько много­килограммовых объектов отлиты из серебра и золота, да еще для полноты «коммерческого» эф­фекта г-н Шемякин впервые в России показал образцы своих ювелирных миниатюр –украшен­ную драгоценными камнями мел­кую пластику, как бы призванную соперничать с современными поделками «под Фаберже»).

«Опоздав» ровно на сорок пять минут (не иначе, чтоб ува­жали!), г-н Шемякин в камуфли­рованной форме и легендарных, вдоль и поперек пересекающих, подобно параллелям и меридиа­нам, его «мужественное» лицо шрамах вышел из подсобного помещения галереи. Из-за тес­ноты зала он мгновенно оказал­ся зажатым в угол, и представи­тели прессы для общения с за­езжей нью-йоркской знаменитостью были вынуждены выстро­иться в очередь. Микрофон не работал, и то, о чем спрашивали г-на Шемякина, как и то, что он отвечал, никто не слышал. К счастью, вынесли шампанское, и, пока передние совали под нос художнику диктофоны, задние в ожидании могли не спеша «оття­нуться» и посудачить.

В частности, судили-рядили, осмелится ли появиться Эдуард Лимонов, который, как известно, с особой неистовостью «обличал» своего вечного «оппонента и со­бутыльника», не скупясь на опи­сание интимно-скандальных подробностей его перенасыщенной событиями биографии.

Едва решили, что Лимонова ждать не стоит, как он оказался тут как тут. Завидев его, Шемя­кин бросился ему навстречу. Поцелуям и объятиям, казалось, не будет конца. Что ж, «реклама – мама», как говаривал покой­ный Анатолий Тимофеевич Зве­рев.

Собственно, феномен Миха­ила Шемякина сформировался не в последнюю очередь под воз­действием «сопутствующих» творческому процессу факторов – «высокой» культурно-просве­тительской и общественной дея­тельности и пикантно контрасти­рующего с ней имиджа «помеси бретера с хулиганом».

Не секрет, что многие серь­езные искусствоведы вообще не склонны проводить произведения Шемякина (несмотря на остаю­щийся сравнительно высоким спрос на них) по ведомству ис­кусства, относя их исключитель­но к салонно-декоративно-интерьерным поделкам. Кроме того, не до конца выясненным остает­ся вопрос об «истоках» его мане­ры. Кое-кто до сих пор убежден, что в свое время Шемякин ловко воспользовался открытиями сво­его старшего коллеги Михаила Шварцмана.

Зато обозреватель «М-Э» полностью согласен с теми, кто утверждает, что заслуги г-на Шемякина на культурологическом поприще действительно трудно переоценить и каждое его начи­нание можно по праву считать подвигом во славу культуры. В самом деле, кто осмелится спо­рить, что изданный Шемякиным в эмиграции альманах «Аполлон-77» открыл и впервые зафикси­ровал по сути все тогда еще мало кому известные, а теперь став­шие «центральными» имена основоположников современного русского искусства? Или что финансирование им выпуска един­ственной на сегодня пластинки Алеши Дмитриевича обеспечило гениальному исполнителю «про­писку в вечности»?

К сожалению, вопросы со­бравшейся на пресс-конферен­цию журналистской братии не отличались разнообразием. Расскажите о конфликте с Глезером. Над чем сейчас работаете? Какой очередной памятник собираетесь возводить в Петербурге? Маэстро в десятый раз монотон­но повторял, что Глезера он пока убивать не собирается, что уйму времени отнимают хлопоты по организации Института тайны творчества человека, для кото­рого он собрал обширную кол­лекцию «художественных откры­тий, сделанных во все времена и эпохи», что в основанной им юве­лирной фирме «Шемякин дизайн» подрядились трудиться такие «звезды первой величины», как Тюльпанов, Купер, Целков, Плавинский (и т. д.), что в Петербур­ге, после того как ему удалось воплотить в городе на Неве не­сколько монументальных замыслов, образовалось что-то вроде «антишемякинского лобби» – достаточно влиятельного, чтобы препятствовать «шемякинизации» колыбели революций, и поэтому воплощение дальнейших проек­тов «временно приостановлено».

В воздухе постоянно висело ожидание сенсации, хотя никто не находил «заветного» вопроса, который позволил бы «королю скандала» выйти из себя. Кто-то, правда, пытался вяло пробормо­тать что-то насчет шрамов – мол, соответствует ли действитель­ности слух, что их владелец пе­риодически наносит их себе сам? Однако робкая скороговорка ско­рее всего так и не была услыша­на.

Ожидающие очереди «к Ше­мякину» тем временем переклю­чились на изрядно захмелевшего Лимонова, который вовсю цело­вался с известной московской тусовщицей Ириной Ястребцевой и даже неоднократно пытался уложить ее на пол. Все едино­душно порадовались, что пребы­вающему с недавних пор в аске­тическом одиночестве Эдичке наконец-то удалось повстречать свою заветную «вторую полови­ну».

Так и не дождавшись «прово­кационного» вопроса, мрачный Шемякин (злые языки утвержда­ют, что он всегда такой, когда «в завязке») с брезгливым выраже­нием на лице последовал к вы­ходу. Его продвижение ознаме­новалось инцидентом, который, к последнему огорчению собрав­шихся, увы, так и не получил развития. Наш соотечественник из Чикаго художник Михаил Сморчевский обратился к Шемя­кину с каким-то вопросом, на­звав того Мишей.

– Я с тобой на брудершафт не пил, падла во­нючая. Еще раз так назовешь, глаз выбью, – злобно сверкнув глазами, огрызнулся еще боль­ше помрачневший «миллионер».

 «Мегаполис-Экспресс» №37 от 20 сентября 1995 года

После двух лет «простоя» вновь напомнила о себе «галеристка номер один» Ирина Ефимович. Вместе со своим неизменным компаньоном и коммерческим директором Павлом Сидоровым она пригла­сила столичный бомонд на це­ремонию «второго рождения» своей галереи «Сегодня».

Оба галериста начали вос­хождение на художественный Олимп еще в лихие годы застоя, возглавив одно из «хлебных» подразделений тогдашнего Ми­нистерства культуры СССР – отдел экспорта, и долгое время оставались монополистами по продаже работ современных художников за рубеж. Организато­ры крупнейших международных выставок были вынуждены обра­щаться к ним за разрешением показать того или иного «совет­ского» художника, и «приговор» г-жи Ефимович не подлежал пересмотру и обсуждению. Аук­ционный дом «Сотбис» даже при­гласил ее на должность главного эксперта своей «эпохальной» московской акции 1988 года.

Логика  событий  привела Ирину Ефимович и Павла Сидо­рова к более чем перспективной идее открыть под государствен­но-министерской крышей «со­бственную» галерею. Начав с выставки Дмитрия Плавинского, попали «в десятку». И кредо про­возгласили («мягкий» авангард, утонченный модернизм), и пер­спективу точно почувствовали («офисно-корпоративное» искусство для тогда еще только нарождавшихся «новых русских»).

После ликвидации союзного Минкульта галерея «Сегодня» обрела статус частной, но суме­ла продержаться всего год (въехавший в здание Союз теат­ральных деятелей отобрал лако­мое помещение на Арбате под магазин).

Однако за небольшой срок работы «Сегодня» успела заво­евать репутацию ведущей мос­ковской галереи, блестяще ис­полнившей миссию первопро­ходца российской галеристики, а ее владельцы по уровню и коли­честву вовлеченных в их деятель­ность авторов сумели оставить далеко позади многих своих кол­лег. В скромном зальчике «Сегодня» перевисел и перебывал практически весь столичный художественный истеблишмент. Перед каждым, чье творчество удостаивалось внимания «самой» Ирины Ефимович, автоматичес­ки распахивались двери ведущих зарубежных музеев и галерей.

Собственно, никто из специ­алистов не сомневался, что эк­сперт такого масштаба (а также вкуса, знаний, энергии), как г-жа Ефимович, «не у дел» не оста­нется. Так оно и случилось. Цепь счастливых обстоятельств свела двух «тезок и однофамильцев» – галерею «Сегодня» и рекламно-издательскую группу с однои­менным названием, которая не устает судиться с газетой «Се­годня» по поводу названия и разбогатела на том, что не толь­ко выпускает около тридцати газет и журналов (в том числе и двухмиллионную «Комсомольс­кую правду»), но еще и вещает на ведущих теле- и радиокана­лах. Альянс обеих «Сегодня» тут же обернулся долгосрочной про­граммой сотрудничества. Первой ласточкой стала масштабная «от­четно-перспективная» экспозиция в ЦДХ, где представлены все «козырные» авторы галереи, а также художественные стили и направления, которые г-жа Ефи­мович считает наиболее актуаль­ными как в эстетическом, так и в коммерческом отношении.

Генеральный директор АО «Комсомольская правда» Виктор Шкулев, выступая на банкете по поводу вернисажа, подчеркнул, что «в планы спон­соров не входит вмешиваться в художественную политику галереи» и что он «хотел бы ограни­читься исключительно ее финансово-организационной поддер­жкой». На вопрос обозревателя «М-Э», не считает ли он знаме­нием времени свое сотрудничество с типичными представите­лями бывшей советской номен­клатуры, г-н Шкулев ответил, что «поскольку в современном ис­кусстве, как в медицине и поли­тике, разбираются все кому не лень, новому поколению отечес­твенных меценатов ничего не остается, как делать ставку на зарекомендовавших себя проф­ессионалов».

Банкет, состоявшийся в рес­торане ЦДХ, прошел в «офици­альном», сдержанном стиле. На­крытый ровно на восемьдесят персон стол выглядел, как выра­жались в дореформенные вре­мена, «на миллион», и всем все­го хватило.

Итак, вернисажный сезон от­крыт, и «королевой московских галеристов», по единодушному мнению завсегдатаев столичных тусовок, по-прежнему остается г-жа Ефимович, уверенно лиди­рующая в симпатиях как худож­ников, так и ценителей совре­менного искусства.

Как удалось выяснить обоз­ревателю «М-Э», следующую акцию обе «Сегодня» намерены провести в Третьяковской гале­рее, где состоится что-то вроде «фестиваля московских галерей».

 «Мегаполис-Экспресс» №36 от 13 сентября 1995 года